Мое первое убийство - Страница 61

Я опустилась на кровать. Краем глаза я видела, как сильно дрожит рука с зажатым в ней ножом. Укладываясь на постель, я изо всех сил резко пнула Тулию в ногу.

С этого мгновения все стало происходить одновременно. Нож описал дугу и упал на пол, Тулия метнулась к полуоткрытому окну, а в комнату ворвались Киннунен с Койву.

Разумеется, задерживать убийцу я отправилась не одна, а взяла с собой подкрепление. Конечно, мой непосредственный начальник пожелал лично участвовать в задержании. Койву ждал на лестнице в подъезде, Киннунен взял ключи у дворника и успел открыть входную дверь еще во время нашего разговора. Я хотела поговорить с Тулией наедине, я была уверена, что со мной она будет более откровенна, чем в присутствии других полицейских. Как же сложно было убедить в этом моего непосредственного начальника!

Киннунен прицелился Тулии в ногу. Я и не знала, что он взял с собой оружие. Мне показалось, она не заметила направленного на нее пистолета, а вновь сделала попытку дотянуться до ножа. Я увидела, как Киннунен нажал на курок, видела, как летела пуля. Но она попала не в ногу, а в плечо и отбросила девушку к окну. Падая, Тулия со звоном выбила стекло и выпала во двор из окна второго этажа. Она могла бы отделаться ушибами, но, к несчастью, угодила на крышу проезжавшей машины и тут же скатилась ей под колеса.

Раздался крик. Я бросилась вниз по лестнице к Тулии. Она лежала в странной, какой-то вывернутой позе, изо рта сочилась струйка крови. Кто-то продолжал кричать, на лицо лежавшей девушки падали чьи-то слезы. Я осознала, что это я сама кричу и плачу, только когда Койву потряс меня за плечо.

— Мария! Не надо делать искусственное дыхание. «Скорая» уже подъезжает. — Койву ласково отер слезы с моего лица. Киннунен пытался успокоить водителя машины, под которую попала Тулия. На улицу высыпала любопытствующая толпа. Издали слышалась сирена «скорой помощи». Мне казалось, это происходит не со мной, все было как в замедленном кино. Ко мне подошел Киннунен. Я почувствовала запах перегара, и у меня от ярости потемнело в глазах.

— Идиот, ты пропил все свои мозги! Какого дьявола ты стрелял? Ты что не видел, она бы не дотянулась до ножа! — Я бросилась к нему и изо всех сил ударила по лицу. Он отлетел на тело Тулии. Койву кинулся между нами, схватил меня и начал хлестать по щекам, как впавшую в истерику героиню киносериала. От боли и неожиданности я очнулась и понемногу пришла в себя.

Подъехала машина «скорой помощи», Тулию положили на носилки и увезли. Мы обещали, что, как только поговорим с соседями, приедем в больницу, чтобы предоставить необходимую информацию. Я поднялась наверх за своей сумкой, в которой лежал диктофон с записью признания Тулии. Койву слышал ее рассказ от слова до слова, Киннунен — частично. Дело было окончательно выяснено.

Я двигалась как во сне. Мы отвезли Киннунена в Пасила на доклад руководству, там же я оставила для расшифровки диктофон с записью. Все молчали. Я чувствовала вину за происшедшее — не предусмотрела, что Тулия прибегнет к насилию. Киннунен целился в ноги. Он тоже только пытался мне помочь. Понятно, я же слабая женщина, одна бы не справилась. Наверное, что-то в этом духе он скажет начальству.

Когда мы прибыли в больницу, Тулию уже увезли в реанимацию. У нее было сотрясение мозга и перелом позвоночника. Врачи не могли точно сказать, выживет ли она. Мы обещали, что сами все сообщим ее родителям.

— Ты как? — озабоченно спросил Койву, когда мы въезжали в район Куусисаари, где жили родители Тулии.

— Да что уж там. Постоянно думаю, а если бы все случилось по-другому. Наверное, не стоило позволять ей себя связывать. Вы бы ее и так задержали. Если бы я только немного подождала… Или если бы Киннунен не достал свою пушку… Ну почему этого придурка не переведут на бумажную работу?.. Бумагами можно заниматься и под градусом.

— По вашему разговору было трудно понять, насколько серьезна ситуация, — попытался оправдаться Койву. — Нам здесь поворачивать?

— Да, третий дом справа. Я сама поговорю с ними.

Как я и предполагала, разговор с родителями Тулии получился тяжелым. Разумеется, мне пришлось рассказать им, почему мы должны были задержать их дочь. Они не могли поверить моим словам. Мужчина и женщина сидели в стильной гостиной собственного дома, слушали меня, и я видела, как у них из глаз уходила жизнь. Я ничем не могла их утешить. Оставив записку с телефоном реанимационного отделения, я почти сбежала оттуда. А когда Койву вез меня обратно в машине, рыдала и не могла остановиться.

— Отвезти тебя домой? — только и спросил он. Я была благодарна напарнику за то, что он ничего не говорил, не пытался меня утешить, это все равно было бесполезно.

— Нет. Я должна еще написать отчет, доложить руководству и позвонить отцу Юкки Пелтонена. — Я вытерла слезы найденной в бардачке салфеткой. Видимо, она была из «Макдоналдса» и пахла горчицей. — А у тебя еще есть дела?

— Помочь тебе с отчетом, — улыбнулся Койву.

— Слушай, давай вечером выпьем пива. Надо же отметить завершение расследования. Или тебе за последнее время надоело ходить по кабакам?

Вместе с Койву мы кое-как состряпали отчет. Я отнесла его шефу, он порадовался, что дело закрыто, несмотря на то что действия полиции похвальными назвать было нельзя. Действия Киннунена он характеризовал нейтрально, типа «иногда такое случается». Я была не в состоянии возражать ему, да и зачем? Потом я позвонила Пелтонену, который был настолько потрясен, что вначале просто не хотел мне верить. Он кричал, что я несу чушь, что этого не может быть, и сбавил тон только тогда, когда я пять раз подряд перечислила ему все доказательства преступной деятельности его сына. Я снова завелась. В довершение всего мне позвонил редактор газеты «Вечерние новости» и стал расспрашивать о сегодняшних событиях. Я обещала отцу Юкки не поднимать лишнего шума и не передавать в прессу лишней информации. Но видимо, водитель машины, под которую так трагически попала Тулия, захотел дешевой славы и тут же позвонил редактору газеты. Я уже представила заголовки во весь разворот «Подозреваемый погиб из-за беспечности полиции!». Поэтому на вопросы отвечала коротко и сухо. К концу вечера я чувствовала себя как выжатый лимон.